Из Оленьей в Гавану

– Эти в Баренцевом море лежат, эти в Бермудском треугольнике. – Петр Викторович Беломестнов подолгу вглядывается в портреты погибших летчиков на уединенном и до недавних пор секретном кладбище. – Две могилы без хозяев, пустые гробы хоронили. Остальные четыре с экипажами.

В древности могилы без останков называли кенотафами. Такие надгробья ставили, когда воин погибал вдали от родных краев и останки его нельзя было доставить домой. Старинный обычай вспомнили в наше время, когда пришла пора полетов над всей планетой и всеми океанами.

Беломестнов в Федотове выслужил все звездочки, от двух лейтенантских до трех полковничьих. Уволился в запас, возглавлял поселковый жилкомхоз. Почти всех, кто покоится здесь, хорошо знал. Вот только первого командира части – полковника Федотова – в живых не застал. Прибыл после училища для прохождения службы, когда в глухом еще лесу уже появилась первая офицерская могила. Самолет угодил в зону обледенения, упал километра за полтора от посадочной полосы и запылал. Деньги на памятник собрали жены погибших.
– Моим командиром поначалу был подполковник Растяпин. Его экипаж вторым погиб, через пять лет после Федотова, – вспоминает Беломестнов. – В полете пожар приключился. Вроде потушили, но самолет вдруг упал. Считается, что лопасти оборвались. К ним не спускались на дно: слишком глубоко. А вот самолет Аркадия Красносельского подводники, кажется, навещали. Говорят, глубина всего метров шестьдесят. Вроде бы сняли документы с борта, оружие. Тела остались в самолете. Но, может быть, и легенда, сейчас не узнать.

В справке из «Сборника авиационных происшествий в авиации ВМФ» говорится: «4 августа 1976 года. Ночь. В 20 ч. 15 мин. при перелете Гавана-Оленья при изменении эшелона произошло внезапное сваливание самолета в плоский штопор. Экипаж хладнокровно предпринимал попытки для вывода самолета из режима сваливания, но самолет оставался неуправляемым, а возникшие перегрузки не позволяли экипажу воспользоваться средствами спасения». Иными словами, никто не смог приводниться с парашютом в нейтральные тропические волны с надеждой выжить.
– Да нет же, никто к ним не опускался! – опроверг коллегу полковник Бульбенков. – Американцы, может, и отправлялись ко дну за документами. Но никаких секретных бумаг там уже не было.

Бывшему начальнику разведки истина ведома. Ему довелось лететь в Гавану после катастрофы Ту-95. Была надежда, что кому-то удалось уцелеть на поверхности воды, тогда можно было навести на них какой-то из ближайших советских теплоходов. Командование интересовала и судьба секретных документов, находившихся у экипажа. Их запросто могли обнаружить американцы. От неминуемой в этом случае замены шифров и позывных спас случай. Портфель с бумагами удалось выловить экипажу нашего сухогруза, направленного радиограммой из Москвы в район падения самолета. Едва бесценная находка оказалась на борту, как в небе появился противолодочный самолет США «Орион». От его приборов ничто не ускользнуло бы, а для захвата столь лакомой добычи американцы наверняка послали бы и надводные корабли.

Военные самолеты США не остались безразличны и к прилету федотовцев. Американские перехватчики встретили их и от морской могилы товарищей проводили до самой Кубы. Истребители не обделяли наших вниманием и на обратной пути, пока не убедились, что вологжане окончательно легли на обратный курс.

Сейчас история федотовских частей уцелела лишь в воспоминаниях ветеранов и в устных преданиях. После расформирования почти все материалы наглухо осели в архивах, если не утрачены. В девяностые годы даже памятникам пришлось не сладко. Охотники за цветными металлами пробрались мимо шлагбаумов и попытались сорвать барельеф с монумента на первой могиле. Снять все же не сняли, но исковеркали. Хорошо, что областные власти не поскупились на реставрацию, иначе бы оставаться ему после налета вандалов раскуроченным по сей день.